Человек низок и жалок.
Горы величавы и величественны.
Но по природе своей человек стремиться их принизить, чтобы быть значимее в своих глазах.

Бывали ли вы когда-нибудь в горах?
В страну каменных великанов человек попадает постепенно. И эта постепенность смазывает эффект, дает возможность привыкнуть к размерам и не умиляться до слез и соплей.
Не представляю, где должен пролегать путь, чтобы вызывать у мнительного царя природы - человека - благоговейный трепет. Острым ножом разрезать мягкие, как масло, горы? Но и тогда, находясь на уровне моря и глядя на холодные срезы, лишенные всякой растительности, человек не захочет оценить пятикилометровую высоту, теряющуюся в небе. На расстоянии вытянутой руки - немые камни. Срываясь ввысь, они украдут чувство реальности. Вместо ожидаемого восхищения - страх. Страх, что горы так же легко сомкнутся, как и расступились. Раздавят, не оставив для потомков даже мокрого места.
Взбираясь вверх по скалам, человек не восторгается открывшейся перспективой, а со страхом смотрит под ноги, опасаясь в любой момент сорваться в пропасть. Какое дело ему до красот, когда его собственная шкура в опасности! До прелестей ли ледников, когда сердце с замиранием ощупывает каждый неверный камень на своем пути.
Нависшие миллионы тонн камня давят на психику, стучат в висках. Более пологие горные вершины кажутся и более мелкими и близкими, чем на самом деле. Раздражают своей недостижимостью. Понимаешь, что до вершины рукой подать. Кто бы поддал...

Канатка поднимает меня на Чегет. Я сижу одна на двухместном сиденье и до боли в суставах цепляюсь за металлическую перекладину. Если стальной трос лопнет, для меня будет даже лучше: закончатся все мучения и ожидание станет неизбежностью. Я не могу оценить пропасть подо мной. Очень высоко... Закрываю глаза и стараюсь ни о чем не думать.
Вытираю холодные потные ладони о джинсы, беру в руки фотоаппарат. Рассматривать горы лучше на фотографиях: ничего не отвлекает от монументальных сооружений природы.
Двуглавый Эльбрус, посверкав на солнце алмазными льдами, решил продемонстрировать свое величие. Белые вершины обложила равнодушно-свинцовая туча. И в гуще этой тяжелой папахи зашлись молнии. Сделав последний снимок, я стараюсь унести ноги от всей этой красотищи. Скорее вниз, к людям, шашлыкам и минералке...

В горах я чувствую свою ничтожность и беззащитность...
А вы знаете, что в этом августе со склонов Эльбруса добровольцы-альпинисты вынесли и вывезли более сорока тонн мусора? Эти издержки продуктов цивилизации оставили не бежавшие в слепой истерии обыватели, а их собратья по экстремальному виду спорта. Что это? Элементарное неуважение к вечным снегам седой вершины или очередная зависть к исполину? Нежелание тянуть с собой вниз лишний хлам или желание принизить зарвавшиеся в своем могуществе горы?